Приветствую Вас Гость
| Меню сайта |
| Категории раздела | |
|
| Мини-чат |
| Наш опрос |
| Статистика |
Онлайн всего: 1 Гостей: 1 Пользователей: 0 |
| Форма входа |
| Поиск |
| Календарь |
| Архив записей |
| Друзья сайта |
Главная » 2010 Апрель 30 » Теперь моя пора: я не люблю весны;
09:20 Теперь моя пора: я не люблю весны; | |
| Теперь моя пора: я не люблю весны;Осень (1833) I Октябрь уж наступил - уж роща отряхает Последние листы с нагих своих ветвей; Дохнул осенний хлад - дорога промерзает. Журча еще бежит за мельницу ручей, Но пруд уже застыл; сосед мой поспешает В отъезжие поля с охотою своей, И страждут озими от бешеной забавы, И будит лай собак уснувшие дубравы. II Теперь моя пора: я не люблю весны; Скучна мне оттепель; вонь, грязь - весной я болен; Кровь бродит; чувства, ум тоскою стеснены. Суровою зимой я более доволен, Люблю ее снега; в присутствии луны Как легкий бег саней с подругой быстр и волен, Когда под соболем, согрета и свежа, Она вам руку жмет, пылая и дрожа! III Как весело, обув железом острым ноги, Скользить по зеркалу стоячих, ровных рек! А зимних праздников блестящие тревоги?.. Но надо знать и честь; полгода снег да снег, Ведь это наконец и жителю берлоги, Медведю, надоест. Нельзя же целый век Кататься нам в санях с Армидами младыми Иль киснуть у печей за стеклами двойными. IV Ох, лето красное! любил бы я тебя, Когда б не зной, да пыль, да комары, да мухи. Ты, все душевные способности губя, Нас мучишь; как поля, мы страждем от засухи; Лишь как бы напоить, да освежить себя - Иной в нас мысли нет, и жаль зимы старухи, И, проводив ее блинами и вином, Поминки ей творим мороженым и льдом. V Дни поздней осени бранят обыкновенно, Но мне она мила, читатель дорогой, Красою тихою, блистающей смиренно. Так нелюбимое дитя в семье родной К себе меня влечет. Сказать вам откровенно, Из годовых времен я рад лишь ей одной, В ней много доброго; любовник не тщеславный, Я нечто в ней нашел мечтою своенравной. VI Как это объяснить? Мне нравится она, Как, вероятно, вам чахоточная дева Порою нравится. На смерть осуждена, Бедняжка клонится без ропота, без гнева. Улыбка на устах увянувших видна; Могильной пропасти она не слышит зева; Играет на лице еще багровый цвет. Она жива еще сегодня, завтра нет. VII Унылая пора! очей очарованье! Приятна мне твоя прощальная краса - Люблю я пышное природы увяданье, В багрец и в золото одетые леса, В их сенях ветра шум и свежее дыханье, И мглой волнистою покрыты небеса, И редкий солнца луч, и первые морозы, И отдаленные седой зимы угрозы. VIII И с каждой осенью я расцветаю вновь; Здоровью моему полезен русской холод; К привычкам бытия вновь чувствую любовь: Чредой слетает сон, чредой находит голод; Легко и радостно играет в сердце кровь, Желания кипят - я снова счастлив, молод, Я снова жизни полн - таков мой организм (Извольте мне простить ненужный прозаизм). IX Ведут ко мне коня; в раздолии открытом, Махая гривою, он всадника несет, И звонко под его блистающим копытом Звенит промерзлый дол и трескается лед. Но гаснет краткий день, и в камельке забытом Огонь опять горит - то яркий свет лиет, То тлеет медленно - а я пред ним читаю Иль думы долгие в душе моей питаю. X И забываю мир - и в сладкой тишине Я сладко усыплен моим воображеньем, И пробуждается поэзия во мне: Душа стесняется лирическим волненьем, Трепещет и звучит, и ищет, как во сне, Излиться наконец свободным проявленьем - И тут ко мне идет незримый рой гостей, Знакомцы давние, плоды мечты моей. XI И мысли в голове волнуются в отваге, И рифмы легкие навстречу им бегут, И пальцы просятся к перу, перо к бумаге, Минута - и стихи свободно потекут. Так дремлет недвижим корабль в недвижной влаге, Но чу! - матросы вдруг кидаются, ползут Вверх, вниз - и паруса надулись, ветра полны; Громада двинулась и рассекает волны. Нашел вчера Бродского в сети. Больше всего впечатлили «Письма римскому другу» http://kumk.tripod.com/po>etsletters01.htm Чудесно, кроме откровенных грубостей. «...Дева тешит до известного предела - дальше локтя не пойдешь или колена. Сколь же радостней прекрасное вне тела: ни объятье невозможно, ни измена! * Посылаю тебе, Постум, эти книги Что в столице? Мягко стелют? Спать не жестко? Как там Цезарь? Чем он занят? Все интриги? Все интриги, вероятно, да обжорство. Я сижу в своем саду, горит светильник. Ни подруги, ни прислуги, ни знакомых. Вместо слабых мира этого и сильных - лишь согласное гуденье насекомых». «...Вот и прожили мы больше половины. Как сказал мне старый раб перед таверной: "Мы, оглядываясь, видим лишь руины". Взгляд, конечно, очень варварский, но верный. Был в горах. Сейчас вожусь с большим букетом. Разыщу большой кувшин, воды налью им... Как там в Ливии, мой Постум,- или где там? Неужели до сих пор еще воюем?» «...Зелень лавра, доходящая до дрожи. Дверь распахнутая, пыльное оконце. Стул покинутый, оставленное ложе. Ткань, впитавшая полуденное солнце. Понт шумит за черной изгородью пиний. Чье-то судно с ветром борется у мыса. На рассохшейся скамейке - Старший Плиний. Дрозд щебечет в шевелюре кипариса». С громадной неохотой пытаюсь начать делать модель инсулы. После того, как они ее переделали, душа к ней не лежит. У них получилось лучше? Они исправили мои ошибки? Ну да, конечно... Именно то, против чего я боролся в своем решении, они туда и впихнули – невнятицу формы и бессмысленность «украшений». Хотя, впрочем, в их решении снова явственно проступил их «стиль маленьких квадратиков», как его спустя тридцать лет назовут историки архитектуры. Хотя, конечно, масштабности это добавило, и стало лучше, чем у меня. Но – бессмысленно искать привычные категории классической (традиционной) архитектурной теории в постсоветской инсуле. Они верят в то, что это возможно – пусть верят... Стиль маленьких квадратиков – еще одна, но по-провинциальному запоздалая и бессознательная (нерефлектируемая) попытка поженить модернистский жилой комбинат (по-римскому плебейский) и эклектический архитектурный язык 19-го века, каким они его знают и представляют, естественно, изнутри архитектурного менталитета эпохи распада модернизма. Получается карикатура. Да и то, мне кажется, я слишком серьезно прописал их в истории архитектуры, - скорее всего, они даже и не подозревают, как выглядят их опусы. Есть у них, правда, одна девушка, которая училась в екатеринбургской академии, и ее работы отличает крепкая профессиональная рука. Завтра, возможно, помещу сюда фотографии другого дома, который они почти построили и которым они очень гордятся. А гордиться нечем...  Наши соседи, приехавшие с Украины, Тарас и Антон Ярема, – живущие через дорогу напротив, - те ещё свиньи. Я совсем не против того, что у себя на участке они развернули производство тротуарной плитки, на котором работают люди южной внешности. Само по себе меня это не раздражает, а даже наоборот – в первом я с удовольствием вижу осуществление мечты архитекторов постмодернизма вроде Леона Крие, предлагавшего, на смену модернистской градостроительной парадигме, предполагавшей четкое функциональное зонирование поселений, совмещение в одном квартале всех функций сразу; а второе меня не задевает по причине отсутствия у меня националистической глупости. Раздражает совсем другое – Леон Крие не мог знать, что русские воплотят его мечту так: обнесут свой участок глухим высоким кирпичным забором, на улице (!) будут складировать цемент, прочие материалы, а отходы производства и прочий мусор будут сваливать под забор, вывозя их за день по нескольку тачек. А представители солнечных непризнанных республик раздражают вполне конкретными гадостями, которые, строго говоря, интернациональны – матерятся, свистят, на весь поселок гремит отвратительное «русское радио», раздаются гортанные крики и к вечеру на улице полно мусора. Все лето я выдерживал противостояние с этой гадкой сложившейся здесь за несколько лет средой. Я устраивал газон вдоль нашего участка, напротив этого соседа. В таких местах самые естественные вещи выглядят очень глупо – например, красота – это очень смешно, ее надо обблевать. Полоть газон – означает быть как женщина, «настоящему мужику» это просто неприлично (сосед, видя мои усилия, выгонял на прополку своего замусоренного подзаборья (зачем?) исключительно жену и дочь). Ставить колья вокруг газона (что очень дико, вообще-то, само по себе) – это блажь идиота. Мусорить – это как дышать. Когда газон вырос, эти же соседи давай по нему бегать, резвиться, выгуливать собак, вытаскивать на него лодки... Наконец, недавно грузовик, привозивший в очередной раз материалы для производства, просто развернулся на этом газоне и проехал по нему метров пятнадцать. Дороги не хватило, да и подумаешь – трава.... В очередной раз убеждаюсь – человек все носит внутри. Если у человека внутри коммуналка и общак – его хоть в элитный поселок затащи, он все там обблюет и изгадит. И будет искренне удивлен – а в чем его обвиняют?! Когда я после всего вколачивал рваные железяки в край газона, сосед изумлялся мне – кричал «Это же ПОДЛОСТЬ! Их же не видно! А если машина поедет и не заметит, еще колесо проткнет и тут же и будет стоять?!!!» С возрастом уже сил нет долго удивляться таким деревянным мозгам. Так вот, чашу терпения переполнило сегодняшнее. Два дня назад я понял, что не сильно от соседа отличаюсь. Газон выжил и радует глаз, утверждая новые стандарты в нашем поселке, чему уже есть свидетельства (нами восхищаются), но рядом на хозяйственном въезде на участок лежала уже третий год куча песка, а рядом валялась стопка кровельных листов высотой с метр, ее еще ветром уронило. Бардак, одним словом. Стопку я убрал на участок, аккуратно сложив, песок перекидал в большие деревянные ящики тоже внутри участка, въезд отскреб от грязи – красота, чистое пространство! Так, как и должно быть! Вечером, когда кидал песок, со своего участка вышел сосед, в десяти метрах от меня, на своей стоянке для авто отвернулся и поссал. Вообще никаких проблем у человека! Вся страна - мой дом родной! Все свои! А сегодня – выглянул в окно – на въезде на наш участок валяется бутылка из-под шампанского.... СВИНЬИ, СВИНЬИ, СВИНЬИ!!! Дворкин не отвечает на мое последнее письмо. Что ж! Думаю, не первый раз его привычки ставят его в глупую ситуацию (это станет понятно, когда я помещу сюда все). Жду еще один день и публикую нашу с ним переписку. Когда писал ему второе письмо, написал такую фразу: «...Есть большое и горячее желание прийти в Церковь православную и служить ей». Написал и подумал – что-то не то. Это запись мысли свернутой, в которой для тебя самого содержится и все, с ней связанное, но читателю это совершенно неочевидно. Подумал немного и добавил: «Есть большое и горячее желание прийти ко Христу». Тут же решил, что Дворкин мгновенно припишет мне сектантскую экзальтированность и «харизматичность», но уж оставил, потому что правда. А вчера, читая Шмемана, нашел буквально тот же ход мысли (с. 84): «Четверг, 14 марта 1974 ..."Он пришел к Церкви…" Двусмысленность, опасность этого выражения. К Церкви можно прийти по тысячам причин, из коих многие совсем не положительные, даже опасные. Нужно "прийти ко Христу". Павел обратился к Христу, а не к "церкви", и потому Церковь для него была только и всецело жизнью со Христом и во Христе. Но вот росла, росла и выросла в истории "Церковь" сама по себе, которую можно любить (даже "влюбленно"), к которой можно "обращаться", которой можно жить, но отлично от Христа…». Но вот сейчас в сети нашел это: http://www.sfi.ru/rubrs.a>sp?rubr_id=1 Надо отдать должное Дворкину – ему совсем не до моих писем.... И вот еще цитаты - прот. Александр (Шмеман): «Пятница, 21 июня 1974 Хотел написать о Венеции, но первое, непосредственное впечатление выветрилось. Осталось чувство привидения, щемящее чувство бренности, конца, обреченности. Старая, великая Европа, столько красоты, столько достоинства - все обращенное в туристическую проституцию». «Понедельник, 16 сентября 1974 Все эти дни чтение, работа в связи с новым курсом (Liturgy of Death). И, как всегда, то, что казалось извне сравнительно простым, вдруг предстает во всей своей глубине и сложности. Смерть стоит в центре и религии, и культуры, отношение к ней определяет собою отношение к жизни. Она - "перевод" человеческого сознания. Всякое отрицание смерти только усиливает этот нервоз (бессмертие души, материализм и т.д.), как усиливает его и приятие смерти (аскетизм, плоть - отрицание). Только победа над ней есть ответ, и он предполагает transcensus2 отрицания и приятия ("поглощена смерть победой"). Вопрос в том, однако, в чем состоит эта победа. Смерть раскрывает, должна раскрыть смысл не смерти, а жизни. Жизнь должна быть не приготовлением к смерти, а победой над ней, так чтобы, как во Христе, смерть стала торжеством жизни. Но о жизни мы учим без отношения к смерти, а о смерти - безотносительно к жизни. Христианство жизни: мораль и индивидуализм. Христианство смерти: награда и наказание и тот же индивидуализм. Выводя из жизни "подготовлением к смерти", христианство обессмысливает жизнь. Сводя смерть к "тому, иному миру", которого нет, ибо Бог создал только один мир, одну жизнь, - христианство обессмысливает смерть как победу. Интерес к "загробной участи" умерших обессмысливает христианскую эсхатологию. Церковь не "молится об усопших", а есть (должна быть) их постоянное воскрешение, ибо она и есть жизнь в смерти, то есть победа над смертью, "общее воскресение"». «Пятница, 20 сентября 1974 Сегодня, лежа в кровати (простудился и, следовательно, блаженствовал) думал о своих sic et non. Выходит так (и так было с тех пор, что я себя помню), что во всем том, что я люблю, считаю своим и с чем себя так или иначе отождествляю - религия, Церковь, тот мир, к которому я принадлежу по рождению, воспитанию, вкусам и убеждениям, - я остро вижу их неправду и их недостатки. В том же, что я не люблю и от чего отталкиваюсь, - "левизна" во всех ее проявлениях, - я вижу его правду, пускай даже и относительную. "Внутри" религии я ощущаю себя радикальным contestataire4. Но с contestataire'ами я чувствую себя консерватором и традиционалистом. Отсюда всегда мучительная трудность общения с любым "лагерем", отвращение от всех людей с "целостным мировоззрением" и идеями, приведенными в "систему". Все "законченное", завершенное и, следовательно, не открытое к другому, мне кажется тяжелым и самим себя разрушающим. Это в равной мере относится и к идеям, и к чувствам. Ошибочность - по моему убеждению - и всякого "диалектизма": тезис, антитезис и синтез, снимающий противоречие (то есть опять называющийся "целостным мировоззрением" и "идеологией"). Я думаю, что открытость и незавершенность должны всегда оставаться, они-то и есть вера, в них-то и встречается Бог, Который совсем не "синтез", а жизнь и полнота. Может быть, это и есть "апофатика", via negativa: интуиция, что все "завершенное" - измена Богу, превращение всего в идола. Совершенство в искусстве пропорционально его открытости: совершенное искусство вечно открывает то, что оно открыло, являет то, чего явлением оно было. Потому и в "идеях", богословии, философии и т.д. живет, остается лишь одно то, что сродни искусству, и только в ту меру, в какую оно сродни искусству». Напоследок – статья Манцова о монгольском флоте (http://www.vz.ru/columns/>top). Я давно почувствовал, открыл эту мысль – мы провинциальны, только когда относим себя к некоему «мировому» мейнстриму – сэр Норманн Фостер, Заха Хадид.... Необходимо именно стать самими собой, сотворить искусство здесь, в этом месте, в это время, самим. Это единственный путь в большое искусство. Пока мы эпигоны... Манцов просто озвучивает мои мысли: «Коротко говоря, пришла пора НЕ ЗНАТЬ и НЕ УМЕТЬ. Подлинно непровинциальный художественный жест сегодня – это демонстративный отказ от правил хорошего тона, от так называемого «хорошего вкуса» и навязанных хитроумным Западом правил игры. Я говорю это, будучи безусловным поклонником и западного кинематографа, и западной культурной политики. Именно поэтому слишком хорошо представляю, насколько безжалостна эта политика по отношению ко всякому конкурентоспособному противнику или даже партнеру. Дело, кстати, не в злом умысле, как часто пытаются представить иные ненавистники Запада, но в присущей западной культуре воле к экспансии, к неугомонному расширению, к захвату новых территорий. Почему, кстати, картину про безумную авантюру Хубилай-хана сделали англосаксы, а не мы?! Япония совсем рядом, а Монголия и Китай, где давняя драматическая история начиналась, и того ближе! Наша археология, наша документалистика традиционно сильны... Почему, почему. Да попросту нет никакой государственной воли к подлинной суверенности и к строительству самодеятельной национальной культуры. Вся наша теперешняя жизнь – калька». В черный список: beefsteakdefy@rpihockey.c>om buttrickadenoma@roughneck | |
|
| |
| Всего комментариев: 0 | |