Фашизм в своем философском пафосе

противопоставляет космополитизму национально-культурную традицию, эмансипации и эгалитаризации - освященную веками и духовными порывами иерархию, механистичности - органичность, плоти - дух, количеству - качество.

       Инструментом для понимания фашизма может послужить выделение в качестве культурно-политического понятия категории консервативной революции против культурного проекта эпохи Просвещения. Фашизм не является простым смешением элементов различных идеологий - национализма, социализма или либерализма. Это совершенно самостоятельное и самодостаточное мировоззрение, которое коренится в архетипах и, так или иначе, реализуется в истории любого народа. При его исторической актуализации имеет значение специфика конкретного культурно-политического момента, своего рода исторические акциденции, которые в своей совокупности и оформляют вариации фашистских систем.

       Вот некоторые аспекты программы фашистов в области экономики. Однозначно отрицались такие атрибуты капиталистической экономики, как господство плутократии, процентная система и в целом ростовщичество, хаотическая стихия свободного рынка, разлагающий общество и человека дух гедонизма. В Италии экономическая политика опиралась на Хартию Труда, девизом которой были слова "Все для государства, ничего без государства, ничего против государства", и подразумевала три вида воздействия на экономику: контроль, поощрение и прямое руководство ею. В 1939 году она была дополнена радикально антикапиталистической мерой, суть которой в следующем: "При отсутствии или установлении недостаточности рентабельности частного предприятия государство принимает на себя дополнение или замену его руководства". Проводившийся фашистами в экономической политике принцип корпоративизма подразумевал коллективную, "артельную" собственность на средства производства и участие работников в доходах предприятия. В Германии экономическая политика властей предусматривала право государства давать направления капиталам, централизовать кредитные учреждения (следует сказать об успешных действиях против подрывного влияния космополитичного Мирового Банка, Национального банка в Италии Муссолини и Рейхсбанка в Германии Гитлера, что является в мировой истории чуть ли не единственным примером, наряду с действиями Исламского банка, успешных действий против диктата мировой финансовой паутины - этого страшного и эффективного оружия по подчинению пресловутому мировому правительству национальных экономик), поставить занятие торговлей или промыслом в зависимость от получения разрешения, а также аннулирование картелей, установление твердых цен на товары широкого потребления и основные продукты питания, планирование рынка труда и государственное распределение рабочей силы. Интересно, что Ганс Бухнер, создатель экономической теории фашизма, предложил рассматривать собственность как заем от нации. Государству должно принадлежать право экспроприации и право отдавать под опеку общества тех собственников, которые злоупотребляют правами собственности во вред обществу. Собственность, согласно теории Г. Бухнера, сближалась с понятием "владения". Собственники Третьего Рейха - доверенные нации, а предприниматели - служащие государства. В экономическом "принципе справедливости", теоретически проработанном известнейшими итальянскими философами и социологами, создателями теории элиты и одними из учителей Муссолини, Вильфредо Парето и Гаэтано Моска, подразумевалось, что экономическая модель общества должна быть устроена иерархически, с учетом не количества и рыночной востребованности, а качества и общественной важности выполняемых работ. Крупный капитал в Германии хоть и был сохранен, но его возможности влиять на политическую ситуацию в стране были резко ограничены. Влияние же мирового капитала было попросту сведено к нулю, несмотря на то, что к его услугам, особенно в первые годы существования гитлеровского режима, не раз прибегали. Кроме того, государством гарантировалась всеобщая занятость, экономическое планирование как способ борьбы с безработицей и экономическими кризисами, социализация земли, обязательное и бесплатное начальное образование. Показательна теория Эрнста Юнгера, видного философа и социолога Германии первой половины 20 века. В своей известной работе "Труженик" он отображает фашистскую экономическую ментальность, проводя грань между "пролетарием" и "тружеником". "Пролетарий" - низший политический элемент капиталистической системы, чудовище, порожденное антиэкологическим городом, городом как духовным соблазном, как средоточием пороков. "Пролетарий" лишен нации, традиции, религии, качественной укорененности, расовой  принадлежности. Цель "пролетария" - стяжание материальных благ, и для этого ему служит труд. Именно на такое количественное чудовище и предельную форму вырожденца и делали ставку революционеры-космополиты>, говоря, что у пролетариев нет отечества. "Труженик" - качественный создатель ценностей, укорененный в национально-культурной традиции, носитель духа почвы мистики родных пространств, неразрывно связанный с религией и отечеством. "Труженика" отличает литургическое отношение к труду не как к средству индивидуального обогащения - это удел "пролетариев", а как к сокровенной возможности дополнить, если нужно, преобразить и завершить созидание мирового и национального, как части мирового, бытия. Разница между "пролетарием" и "тружеником" состоит в том, что "пролетарий" порожден капитализмом и вне его не имеет ни смысла, ни условий для существования. "Труженик" капитализмом порабощен и, освободившись, как носитель качества, почвенности и традиции способен воссоздать органичный, созидательный и справедливый строй. Что же касается теории классовой борьбы, которую фашизм (по крайней мере, не германский) никогда не отвергал полностью, то она получила своеобразную интерпретацию, например, в трудах Муссолини, в которых говорилось, что классовый конфликт должен быть перенесён на международную арену как конфликт между богатыми и бедными нациями. Такая модификация теории классовой борьбы соответствовала и социально-историческому толкованию дарвинизма.

        Фашизм отрицает буржуазную демократию как индивидуалистическую анархию, как взращенный западным просвещением закон джунглей. Фашизм культивирует идеал беззаветного служения нации-государству и сакральный смысл повиновения тому, что соответствует этому идеалу.

        Для фашизма долг выше субъективного права. В буржуазной демократии фашисты видели духовное господство посредственностей, людей дна, которых вознесла наверх общества продажная буржуазная избирательная система - идеальная среда для размножения и роста демагогов.

       Либерально-буржуазная демократия напрямую предполагает отказ от ценностей целостного национального и государственного бытия. Фашистский порядок противоположен порядку гражданского общества. Но что такое гражданское общество? Отвечая на этот вопрос, как правило, говорят, что это общество высокой правовой и политической культуры, независимое от государства. Это верно, но следует сказать и то, что в период своего становления на Западе гражданское общество напрямую противопоставлялось обществу традиции с его сакрализированной социально-политической иерархией, с его культом долга и служения. Если опираться на дефиниции гражданского общества, высказанные его теоретиками Томасом Гоббсом, Джоном Локком, Георгом Вильгельмом Гегелем, то гражданское общество - это своего рода корпорация эгоистичных, самодостаточных индивидов, преследующих свои эгоистические цели в рамках, установленных действующей системы права. При этом рамки права определены в существенных чертах самими этими индивидами. Независимость гражданского общества от государства подобна независимости акционеров от акционерного общества: в государстве есть нужда лишь постольку, поскольку оно обеспечивает реализацию этих самых эгоистических интересов самодостаточных индивидов. Если государство с этой задачей не справляется, то тогда его нужно или сменить, или оставить, переехав в другое государство, более эффективное с точки зрения граждан "акционеров". Психологически гражданское общество отражает стремление самодостаточных индивидов к состоянию аксимального жизненного комфорта, которое, как правило, противоречит национальным и государственным интересам, для отстаивания которых необходимы жертвенность и признание существования определенных сверхличных ценностей. В концепции гражданского общества как составной части концепции либерализма признается безусловная неприкосновенность индивида и его права на жизненный комфорт. В идеале - никакого принуждения со стороны государства и общества и никакого духовно-волевого усилия со стороны индивида. Манифестом подобного умонастроения является знаменитая фраза экзистенциалиста Жана-Поля Сартра "Ад - это другие". Психологическо-онтологиче>ской основой такого порядка взаимоотношений является культивируемый либеральным гуманизмом инфантильный комплекс слабости воли или вообще безволия, обратной стороной которого выступают аполитичность, асоциальность, тотальный скепсис, нарциссизм и эгоцентризм.

     Живущий в системе отношений гражданского общества индивид тяготится и активно избегает всего, что может напомнить о долге и каком-либо духовно-волевом напряжении. По существу, индивид гражданского общества есть декадент-отщепенец, самовлюбленный нигилист, который, например, не задумываясь, уведет девушку у друга или парня у подруги, а потом, размахивая ее или его трусиками, взволнованно-высокопарным и прогрессивно-свободолюбив>ым ерофеевским или сорокинским матом будет посылать порицающее его общество на три известные буквы.

      Психология же фашизма олицетворяет прежде всего культ героического подвижничества, самоценного подвига, культ сверхчеловека, имеющего волю к власти над обстоятельствами и презрению к смерти, вкус к мужественному преодолению опасности. Фашист не страшится бросить волевой вызов абсурдности жизни, он мужественнопринимает жизнь такой, какая она есть. Он, по выражению Фридриха Ницше, "смотрит в бездну, хватая ее когтями орла".

      Культ подвига - это совсем не либерально и не гуманистично. Послевоенная культура Запада, очевидно, стремясь преодолеть не уничтоженное Нюрнбергским трибуналом психологическое обаяние фашизма, исступленно пропагандировала обыденные ценности маленького человека - эгоистического индивида гражданского общества. Думается, что сексуальную революцию, рок, диско, движение хиппи, панков, лозунги молодежного бунта 60-70-х гг. типа "Секс, наркотики, рок-н-ролл", "Оргазм здесь и сейчас!" нужно понимать не только как закономерные этапы эволюции культурного проекта эпохи Просвещения, но и как реакцию гражданского общества на возможное возрождение духа фашизма. Нельзя сказать, что духу либерального общества не присущ героизм, просто в обществе культивируемых материальных ценностей и личного комфорта пафос героизма выхолащивается, сам образ героя опошляется или банализируется, отождествляясь с эстрадной "звездой" или "звездой" бизнеса.

         Сверхличные идеалы как таковые определяются в качестве диких, нецивилизованных атавизмов, следовать которым просто неприлично. Культура фашизма - своеобразный и интересный сплав почвенничества и авангарда. Ее отличает радикальная антибуржуазность. Фашизм претендовал на преодоление духовной ограниченности не только секуляризированных обществ, но и религиозных, христианских, в частности. В христианстве отвергалось смирение и аскетизм, противоречащие естественным инстинктам человека. Юлиус Эвола считал, что в христианстве слишком силен немужественный, пассивно-женственный, упаднический дух. Претендуя ни много ни мало на создание нового антропологического типа, духовность фашизма отождествлялась с духовностью"золотого века", которая характеризовалась тем же Ю. Эволой как солнечная, царственная, нерушимая, бессмертная и мужественная. Речь шла о восстании аристократического Духа против материализма черни, разумной Справедливости против биологического Хаоса, кристального Севера против смешанного и извращенного Юга. Следует отдельно сказать о культуре и интеллектуальной практике такой организации как СС, вернее, одного из ее подразделений "Аненербе" ("Наследие предков", полное название - "Немецкое общество по изучению древней германской истории и наследия предков"), одним из создателей которой был автор концепции и одноименной книги "Кровь и почва" Вальтер Дарре. Геополитические проекты СС опирались на концепции сакральной географии и, как не принято считать, были лишены германоцентризма. Восточным народам и культурам в них отводилась важная роль. В рамках научно-археологических изысканий, проводившихся под эгидой "Аненербе" и с целью подтверждения расового превосходства индоарийской нордической расы, в Индию и на Тибет совершались многочисленные исследовательские экспедиции в поисках культурных связей и истоков германской культуры и культуры древних ариев, а затем, с началом войны, и зловещие опыты над заключенными концлагерей. Дух, царивший в СС, напоминал дух средневековых сакральных рыцарских орденов с идеалами мужественного и самоотверженного служения, преодоления плотского начала, медитативного аскетизма. Обоснованно принято считать, что культурным и политическим установкам фашизма был присущ антисемитизм, но вызывает недоумение, например, такой факт, что один из известнейших еврейских философов, глубокий экзистенциалист и убежденный консерватор Мартин Бубер был другом одного из создателей и духовных руководителей "Аненербе" Фридриха Хильшера. Может быть, это исключение, а может быть, это не изученный доселе аспект сложной истории фашизма и западноевропейской действительности того времени.

       Каково же отношение к фашизму России? Был ли русский фашизм, и каким он был? Фашизм представляется как порождение западной ментальности, западной культуры. Его появлениесоответствует логике западного цивилизационного развития.

       Появление в начале 20 века концепции консервативной революции, в рамках которой и можно осмыслить феномен фашизма, подразумевало объединение как консервативных - правых политических сил, так и социалистических – левых сил,   главным образом против либеральной версии культурного проекта эпохи Просвещения. Это отражало логику прежде всего западного политического развития. В итоге возникло движение национал-социализма с присущим исключительно Западу набором политических атрибутов: расизмом, национализмом, колониализмом. У России и, шире, у незападных цивилизаций свой, отличный от фашизма, с его расизмом и шовинизмом, ответ на духовную опасность распространения либеральной парадигмы. В России этот ответ основан на универсальности православия, духом которого пронизана русская цивилизационная парадигма. Кроме того, вполне очевидно, что психологически фашизм есть порождение западного, прежде всего германского духа, для которого характерно волюнтаристское стремление к внешней экспансии, к оформлению мира как акта своей воли. Это абсолютно не соответствует, в частности, русской ментальности. Категория воли, мотив волевого преодоления доминируют в немецкой философии, в отличие, скажем, от русской с ее проповедью соборности и всеобъемлющей любви. Нордический дух, кажущийся сумрачным для склонных к сентиментальности славян, подразумевает ощущение бытия как первоощущение своей воли и своей мысли. По замечанию Николая Александровича Бердяева, в германизме "нет никакого пассивно-женственного приятия мира, других народов, нет никаких братских и эротических чувств к космической иерархии живых существ… Где коснулась рука германца, там все должно быть рационализировано и организовано. Мир изначально предстает германцу темным и хаотическим, он ничего не принимает, ни к чему не относится с братским чувством. Но после совершенного им That'a, после акта его мысли и его воли, все меняется, впервые является настоящий мир, мир рациональный и упорядоченный, в котором все поставлено на свое место, отведенное немецким духом". В этом волюнтаризме, не лишенном романтических черт и унаследованном германским фашизмом, угадывались предпосылки его гибели, ибо это духовно и эстетически не приемлемый образ. Бердяев также замечает, что "трагедия избыточной воли, слишком притязательной, слишком напряженной, ничего не признающей вне себя, слишком исключительно мужественной, трагедия внутренней безбрачности германского духа… Германский народ - замечательный народ, но народ, лишенный всякого обаяния". Кроме того, коммунистическая парадигма, лишенная всякого высокомерия, с ее универсальной социальностью и гуманизмом, вне всякого сомнения, являлась гораздо более привлекательной даже для убежденных антикоммунистов вроде Уинстона Черчилля, была менее одиозной, чем фашизм. Но русский фашизм все-таки существовал в среде русской эмиграции в 20-30 гг. прошлого века. Речь идет о довольно маргинальных партиях в Харбине и в США. Беспристрастный анализ этих политических образований говорит лишь о том, что русский фашизм был явлением не только противоречивым, но и откровенно карикатурным. Он не имел никаких оригинальных идей, никакой мистической глубины и метафизического охвата, даже стилистически он был калькой главным образом с германских образцов. Не присутствовала фашистская идеология и в коллаборационистских движениях на территории СССР, за исключением, пожалуй, Прибалтики. Изучение истории русского фашизма показывает, что теорию и практику консервативной революции в русской редакции точно не следует искать в балагане маргинальных авантюристов-эмигрантов под названием "русский фашизм". Маргинальным политическим и культурным явлением остается "русский фашизм" и сегодня. Об этом свидетельствует хотя бы рейтинг политических партий современной России: среди сколь-нибудь известных нет ни одной фашистской. Русский протест против либерального безвременья пока проявляется в других идеях и лозунгах. Да и вообще, ни один русский государственный деятель, или сколь-либо крупный мыслитель начиная с Рюрика и до наших дней, не был ни националистом, ни ксенофобом. Что же до усилий недругов России представить ее как одну из самых фашизированных стран мира, то, как уже было отмечено в данной статье, эти усилия преследуют не антифашистскую, а антироссийскую цель: опорочить не только образ современной России, постепенно преодолевающей либеральный дурман и потому все больше ненавидимой либералами, но и убедить свой народ в принципиальной порочности любых социально-политический проектов, кроме собственно либерального. Фашизм есть порождение либерализма и вне либерализма немыслим. Именно либеральный строй создает духовную атмосферу для распространения фашистских идей. Это показывает история, это показывает и настоящее. Возможно, учитывая целый комплекс проблем, с которыми сталкивается современный Запад и малую толику которых осветили пожары от погромов во французских городах, фашизм вновь будет поднят на щит во имя выживания западной цивилизации. Но, как часто бывало в истории, у России иной путь преодоления проблем, связанных с поиском цивилизационной идентичности в новых исторических условиях. А что до фашизма, то необходимо знать, что это такое, чтобы не дать себя одурачить, не позволить привить себе некий комплекс вины или неполноценности, не начать бессмысленное покаяние на потеху мировой закулисе и ее агентам среди нас, а в случае необходимости дать достойный и ясный ответ не только заклятым друзьям нашей Родины, но и самим себе, что гораздо более важно.

Е.А. Вологин